Быть шаманом в каждой жизни
Величественные тополя лениво шелестели листвой, от озера тянуло прохладой и свежестью. Я всегда любил гулять по - заброшенному парку и долго стоять на берегу, заросшего камышами озера. Но больше всего меня привлекали почерневшие с годами скульптуры, наполовину разрушившиеся, позеленевшие от мелких растений, которые кое-где разрушили камень почти до постаментов. Десятки таких созданий стояли вдоль дорожек парка, все больше и больше разрушаясь с каждым годом. В глубине парка лежали руины древнего разрушенного замка, заросшие кустарником и высокой травой. Не могу объяснить почему, но временами, чем бы ни занимался, передо мной вставали картины этих руин.
Вот и мой дом. Дома в старой части города были, наверное, ровесниками разрушенных строений парка. Двухэтажные здания вросли в землю и слились с тополями и озером во что-то неразделимое и вечное. Я жил на втором этаже с окнами на озеро и парк. Каменные ступеньки, по которым я поднимался к себе на этаж, были как живые, как впрочем, и все в этом доме. Так много они слышали шагов, так много хранили в памяти холодные камни. Зайдя в комнату, открыл окно. С озера дул свежий ветер. Тоска захлестнула меня, и сердце сжалось. Здесь, как нигде я чувствовал свою душу, запертую в кожаный мешок, который приходиться заставлять жить и двигаться. Стены и невысокий потолок комнаты усиливало во мне ощущение тесноты. Порою, становилось даже трудно дышать. Ощущение несвободы, оков, росло во мне каждый раз, когда я смотрел на открывающийся простор из моей кельи.
Ночью долго не мог уснуть, но, в конце концов, завалился в черную яму. Проснулся от диких криков. Вокруг костра носились тени. Я пригляделся, это были люди, полуголые, с длинными волосами, мускулистые, загорелые. Я сидел внутри этого беснующегося живого круга дикарей.
На мне была шкура какого-то животного, в руках инструмент, похожий на бубен.
- Иос! Иос! – они звали меня. Я встал и запел непонятные слова. Пока я пел, то успел полностью осознать, что это сон. Краски моментально усилились, все происходящее теперь стало реальностью. Медленно ускоряя темп песни, я пошел вдоль круга. И вот круг, из отдельных людей слился в большое живое кольцо. По моему телу пробегали судороги. Люди кричали в такт моей песни. Затем все провалилось в темноту. Проснулся утром около затухающего костра.
- Иос! Иос! – тормошила меня дикарка. – Пора выводить племя! Вставай!
Женщина разбудила меня и ушла. Женщины жили в песчаной пещере, вместе с детьми. Я позвал всех, взял копье и пошел, не глядя назад и не дожидаясь остальных. Не отличаясь особенно крепким телосложением, я почему-то вел всех мужчин за собой. Всходило солнце. Трава была мокрой и прохладной.
Я вдыхал воздух, наполненный запахами девственного леса. Огромные стволы деревьев, похожие на эвкалипты, были настоящими хозяевами леса. Наша процессия состояла примерно из двадцати мужчин – черных, худых и жилистых. Каждый нес по копью. Впереди шел я, полностью разрисованный зелеными и красными полосами. Впереди в зарослях подлеска послышался рев зверя. Я дал знак и мужчины пошли полукругом, медленно расходясь в стороны. А вот и тот, чей рев мы слышали. Зверь, похожий на зубра, пасся в высокой траве. По моей команде, все начали сходиться вокруг потревоженного зверя. Я ближе всех подошел к нему и кинул свое копье. Следом за мной, кинули копья остальные охотники. Бык увернулся от копий и побежал мне навстречу. Я стоял на месте, все еще надеясь, что это сон. Бык налетел на меня, распарывая внутренности. В глазах вспыхнул свет, и все пропало.